ОБ ИСКУССТВЕ. ТОМ 2 (Русское советское искусство) - Страница 152

152

Само собою разумеется, что живописец, взявший такую тему, мог бы совершенно вольно трактовать ее, получивши от этого описания только первый толчок.

Мне очень хотелось бы провести параллель между АХР и другими выставками, прежде всего выставкой ОМХа *. К сожалению, я до сих пор не смог посетить эту выставку. Как только я ознакомлюсь с ней, я выскажусь о ней на страницах «Прожектора».

Что касается критического отзыва об отдельных художниках, об отдельных картинах, то я предоставляю это профессиональным критикам, считая, что общие замечания и общие выводы являются здесь более важными. Оценка отдельных произведений может быть в значительной мере предоставлена самой публике.

(Впервые — «Прожектор», 1929, № 25, 25 июня. Печатается по журнальному тексту)

Приложение 15 (к статье «По выставкам»)

Первые камни художественной советской культуры <…> В области изобразительных искусств социальное задание остается тем же: широчайшее самопознание и организация наших чувств.

Эта программа настолько широка, что в нее входит почти все, что может интересовать художника–изобразителя. Прошлогодняя АХРРовская выставка выдвинула лозунг именно такого самопознания страны. Выставка, при недостатке мастерства, была интересна; она носила во многом географический и этнографический характер, это было хорошо и возбудило чрезвычайный интерес масс **.

...

* ОМХ — Общество московских художников. Основано в 1928 г.; организовало две выставки (1928, 1929). Вторая выставка, о которой говорит Луначарский, открылась 9 июня 1929 г. в Москве, на территории Парка культуры и отдыха. Участвовал 51 художник, экспонировалось 512 произведений. Издан иллюстрированный «Каталог выставки картин и скульптуры Общества московских художнико» со статьями Хвойника Игн. и Н. М.» М., Издание ОМХ, 1929.

** Имеется в виду VIII выставка АХРР «Жизнь и быт народов СССР».

Но надо прямо сказать, что приучить ту огромную публику, которая хлынула теперь к полотнам художников, видеть как следует, сознательно радоваться солнцу, краскам, теням, полюбить элементы природы и окружающие нас вещи, полюбить человеческое тело — все это задачи немалые. Выполнить их художник может, отнюдь не выжимая из себя того, на что он часто не способен, — то есть картин ы, полной психологического и морального содержания. Конечно, картина гораздо выше всего мною перечисленного, гораздо выше и портрета. Поэма в красках, которая иллюстрирует всю гигантскую многоцветную волну революции, поднявшуюся еще в глубине веков и сейчас нависшую над миром, чтобы омыть его, — есть величайшее художественное достижение. Искусствам живописи и скульптуры оно совершенно посильно, но это не значит, что оно посильно отдельным художникам. Надо учиться. Не надо требовать от каждого художника, чтобы он все время писал на так называемые революционные сюжеты, но от всего мира художников надо требовать поступательного движения к картине, и именно к революционной картине.

Сейчас уже несколько скучно, говоря об этой области искусства, повторять слова о форме и содержании, о мастерстве и тенденции. АХРР, несомненно, имеет перед всем художественным миром огромные заслуги. Если даже правда, что Ассоциация несколько снизила порог требовательности по отношению к экспонатам, а вместе с тем и качество экспонатов, то этот грех исправим, и заслуга АХРР, сумевшей привлечь огромные массы на художественно–изобразительные выставки, — бесценна. Программа, которую мы можем поставить нашему изобразительному искусству, повторяю, очень широка. Все найдут в ней себе место. Но наше искусство могло бы показаться лишь внешне подменивающим свои обычные темы, которыми оно отвечало потребностям буржуазии и буржуазной интеллигенции до революции, темами в угоду революции, если бы ежегодно не отмечались усилия в сторону подлинной социалистически–производственной, социалистически–бытовой, социалистически–героической картины.

Сравнивая наше изобразительное искусство с западноевропейским, припоминая все успехи, которые имели за рубежом наши выставки, мы можем сказать, что степень наших достижений в смысле мастерства отнюдь не является убогой. Степень же проникновения в наше изобразительное искусство революционной идеологии пока невелика.

Очень часто, как это видно из опыта, еще краткого опыта Комиссии по заказам художественных произведений к десятилетию Октябрьской революции, революционная эмблематика и символика принимают казенно–академический характер. Страшно редко чувствуется, что революция своим жарким дыханием, своими громами действительно коснулась каких–то творческих струн в душе художника–изобразителя. Не становясь педантами, не пугая художников, благодаря их за ту культуру зрения и радости жизни, которую дает всякое прекрасное произведение, отражающее окружающую действительность, мы должны особенно поддерживать все шаги к более остро и ярко выраженному социальному искусству.

Одно время, в течение этой десятилетней эпохи, возникло знаменательное и шумное течение «производственников». Жизнь сама уложила это течение в определенные рамки, — к сожалению, более узкие, чем надо было: жизнь давала мало возможностей непосредственно творить вещи, художественно оформлять материальную нашу среду. А между тем роль художника в этой области величественна и плодотворна. Нам нужны новые жилища, новая утварь, новая одежда и т. п., и мы подойдем когда–нибудь к задачам широчайшей социальной архитектуры, которая, пересоздавая все вокруг человека, мощно содействует его собственному перерождению. Но, конечно, те притязания, которые были типичны для «производственников» в момент их шумного наступления, то есть стремление их свергнуть станковую живопись и изобразительную скульптуру, были просто молодым увлечением и отчасти проистекали из противоречия между желанием быть полезным пролетариату я отсутствием идейно–эмоционального содержания, нужного пролетариату. <…>

152