ОБ ИСКУССТВЕ. ТОМ 2 (Русское советское искусство) - Страница 91

Можно никак не ценить живопись Малевича, то есть не получать от нее никакого удовольствия, но, смотря на его работы, нельзя не признать таланта, упорства и системы.

Беда начинается там, где Малевич перестает писать картины и начинает писать брошюры Я слышал, что и немцев литература этого художника привела в замешательство.

Я пробовал читать велеречивые и смутные теоретические произведения вождя «супрематистов». Свои цели и свои пути Малевич старался там каким–то образом связать, запутываясь, и с революцией, и с богом.

В другом большом зале выставлен русский плакат К сожалению, эта выставка отнюдь не обнимает собою всего русского плаката. Немцы поставили условием выставлять не напечатанные плакаты, а сделанные от руки оригиналы.

Конечно, найти их трудно. И можно только порадоваться, что один из крупных русских плакатистов, поэт В. В. Маяковский, смог быть представленным весьма богато.

В свое время и сам Владимир Владимирович, и Главполитпросвет, н ценители относились к его живописи отчасти как к подсобному, даже «отхожему» промыслу поэта, отчасти как к той полезной работе, о которой он в то время трубил, пугая публику, будто хочет разменять на ее пятаки все искусство.

Мне лично всегда нравились эти плакаты — простые и лаконичные в рисунке и подписи. В них всегда был задор и крупнозернистый юмор. Иные говорили, что крестьяне, для которых эти плакаты предназначались, не поймут их Но крестьяне понимали: смекали, подмигивали, ухмылялись, а иногда и хохотали.

И теперь немцы — критика и публика — воздают довольно громкую хвалу смелости рисунка и яркости расцветки живописца рядом с меткостью и находчивостью замысла, который, к сожалению, не может быть усвоен ими еще и через остроумие словесного комбинатора, шутника–литератора, играющего в этих плакатах немалую роль.

Быть может, после этого успеха Маяковский найдет досуг обращаться иногда от пера к карандашу.

Лео Михельсон, который является организатором выставки русских плакатов, выставил большой групповой портрет, два индивидуальных портрета и несколько более мелких вещей, в том числе рисунки.

Сами немцы — например, Пауль Фехтер в своем этюде о нем, — считают его полунемцем, полурусским, что, по их мнению, сильно сказалось на его большой выставке в 1926 году.

Михельсон родился в Риге, 18–ти лет переехал в Баварию, затем вновь вернулся в Россию, учился в Ленинградской Академии художеств, и только с 1911 года переселился окончательно в Берлин. Пауль Фехтер в своем этюде о Михельсоне отмечает, что он принадлежит к тому поколению, которое было сильно задето влиянием экспрессионистов, но отметил в своей работе как раз отход от этого направления. Фехтер отмечает также ту большую дружбу, которая в течение последних годов жизни Коринта объединяла великого художника с Михельсоном.

Критик приписывает как экспрессионистскую «отсталость» нашего соотечественника, так и его любовь к Коринту близостью его к славянскому миру, и интересным образом называет Коринта «самым восточным из немецких художников». Фехтер считает, однако, что Михельсон добился полной самостоятельности от Корнита. (Лично я не нахожу почти ничего «коринтовского» в Михельсоне.)

Уже из этих характеристик ясно, что Михельсон прежде всего портретист.

Его портреты в рисунке pointe seche и, еще более, в масле сделаны очень нервно и быстро. Даже большие полотна носят характер торопливо и темпераментно сделанных эскизов. Никакого стремления к законченности, вплоть даже до некоторого неряшества работы; но, несомненно, много жизни, хватки, непосредственного чувства.

Почти все виденные мною портреты Михельсона хороши по–своему. Они всегда очень цельны и выразительны. Мне говорили, что и сходство при этом достигается замечательное. Неудивительно, что лучшая до сих пор работа Михельсона — групповой портрет семьи известного пианиста Спивакова— является самым значительным произведением нынешней выставки. Он и помещен в ее центре, так сказать, на почетном месте.

Но и не представленные на выставке русские художники пользуются здесь часто очень большим успехом..

Так, например, с ярким успехом прошла здесь самостоятельная выставка графических произведений нашего знаменитого мастера — гравера Фалилеева. Вместе с его работами выставлены были и гравюры Кочур–Фалилеевой, тоже обратившие на себя внимание критики и публики. Эта художница, насколько мне известно, очень мало выставлявшая в России картины, здесь написала целую серию их. Немцам особенно понравилась и по структуре, и по живописи, и по символическому содержанию мать с ребенком, на фоне Кремля, которую они окрестили «советской Мадонной».

Крупный успех имела также и выставка художника Колесникова которая в скором времени будет повторена в Кенигсберге. Провинция здесь вообще не отстает от Берлина и всегда желает видеть то, о чем благоприятно писала пресса. Так, например, графическая выставка супругов Фалилеевых на днях повторится в Бреславле. Что касается Колесникова, то при серьезных художественных качествах он обладает одной особенностью, придающей ему большой интерес в глазах немцев. Колесников — полумонгол по происхождению, и большинство его произведений правдиво отражают степные пейзажи и быт монгольского народа. Заслужили большой похвалы картины и цветные гравюры Колесникова, изображающие лошадей и всадников, все своеобразие которых Колесников умеет полностью передать.

Я пишу только о художниках, выставки которых имели в Берлине несомненный успех.